Новые стихи (2011)

* * *

Е.З.

Ты ошибся, мой друг, это плачу не я, а вьюга,
что весенним простором вдруг завладела властно.
Нам не вырваться из этого замкнутого круга,
внутри которого каждый день – ненастный.

Внутри которого каждый день, как вечность,
и, одновременно, как будто бы одно мгновенье.
Да, я плачу. Ты уже не веришь в мою беспечность,
Но, пожалуйста, поверь хотя бы в мое терпенье.

* * *

…И свобода
нас встретит радостно…
А. Пушкин

Дежавю, дежавю, дежавю.
Волны времени вспять откатились,
и о черное время разбились
все надежды. И горечь я пью

вместе с воздухом. Липы застыли,
и меня им никак не понять.
Сладок воздух неведомой были,
только время нас бросило вспять.

Дежавю, дежавю, дежавю.
Небо в клетку, а в клетке свобода –
подожди, клетку я разобью,
и тогда ты нас встретишь у входа.



* * *

Оранжевый ветер несет облака.
Они на глазах уплывают куда-то.
И сумрак еще не настиг их пока.
Мне в помощь протянута тайны рука.

Спасибо, я выберусь как-то из бреда
на твердую почву неведомых дней.
А бред – как болото. Свою он победу
здесь празднует вечно средь мертвых ветвей.

Меня затащил он к себе ненароком,
надеясь, что я обрету себя в нем.
Но вынырнет тайна из тины глубокой,
и к берегу дня доплывем мы вдвоем.

* * *


«Душа болит, а сердце плачет…»
Какие верные слова…
Ну, что ж, не может быть иначе,
была бы ясной голова.

Когда начнется пробужденье
горячих сил, небесных сфер,
дай, Бог, найти мне вдохновенье
и буре подобрать размер.



* * *

Ангел дальних дорог на тяжелом крыле самолета.
Да, небось колесницы удобней, но время героев прошло.
Впрочем, в мире, куда возвращаюсь, герои нужны и поныне,
только ждет их не слава, а горечь, тюрьма и сума.
Я из светлого мира лечу выше птиц, облаков и печали.
Я в печаль погружусь, когда снизится мой самолет.
Ангел дальних дорог знает землю, куда возвращаюсь,
потому он задумчив, и крылья, грустя, опустил.
Там, куда возвращаюсь, ничем он помочь мне не сможет.


* * *

Не грусти – все начнется сначала
с той невидимой точки земной,
где я в детстве жила и играла,
где тепло превращалось в покой.

Кто и где эти точки поставил,
мы ведь знали с тобою всегда.
И без логики, чисел и правил
обрывается разом беда.

И текут многоводные реки,
и становится каждый другим.
Дорогие мои человеки –
будет так, как того мы хотим.


* * *

Отчаянье – от чаянья
чего-то в жизни лучшего.
Пришло оно нечаянно,
пришло по воле случая.

Сейчас и солнце – невпопад,
и радость – как подножка.
Минуты, словно черный град,
Идешь вперед – идешь назад,
и дышишь понемножку.

ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Юрию Луценко


С декабристами, с декабристами
жизнь сводила меня случайно.
Слышишь выстрелы, слышишь выстрелы,
слышишь конницы бег отчаянный?

Время наше иным означено:
вроде бы ни стрельбы, ни плахи.
Только кровью всегда оплачены
наши промахи, наши страхи.


*

Недавно выпал черный снег
в каком-то южном городе…
Собака замедляет бег, –
Как будто ищет – горе где?

Быть может – я смогу помочь.
Ну, почему ты стала?!
Уносит ветер сажу прочь,
иду сквозь век устало…

Иду к себе, иду к тебе,
иду к земному свету.
В моей непрошеной судьбе
вопросы без ответа.


*

Как в детстве, страшных сказок я боюсь,
и Синей Бороды, и злой колдуньи.
Сама себе я почему-то снюсь,
в глухом лесу бродящей в новолунье.

Наверно, это сказка про меня.
Но кто, кому и как ее расскажет?
И сказка ночи станет сказкой дня.
Я в ней брожу. И я осталась та же.


*

Идите вы куда-нибудь туда…
Мой бедный край, тебе ли не досталось!
И древняя за мной бредет усталость.
И за одной бедой еще беда.

Терпи, терпи, не знаю, правда, как?
И сколько нам терпеть еще осталось?
В чреде времен наш миг такая малость, –
что видим свет мы, несмотря на мрак.


*

Ваша честь, неужели Вы смотрите в небо,
где снуют облака и сороки устроили свару?
Ваша честь, неужели Вы видите этот первый весенний стебель,
что не вовремя вылез на свет и не найдет себе пару?

Ваша честь, Вы бываете грустным, растерянным и несчастным?
Неужели и на Вашем диване кот мурлычет и трется о Ваши ноги?
В железной клетке мечется человек, а Вы так бесстрастны,
так равнодушны, словно злой волшебник из черной лесной берлоги.


*

Страна моя, страна твоя –
Ну, что от нас ты хочешь?
Земное поле бытия –
отчаяние и прочерк.

Мы в катастрофе родились,
живем мы в катастрофе.
Но горний свет
уносит ввысь,
и все мы за руки взялись,
и тянемся к Голгофе.


* * *

Черные мыши – летучие мыши-вампиры
замерли в комнате белой в воздухе неподвижном.
Они не из нашего, они из чужого мира.
Там, где они появились, дух растоптан и выжжен.

В клетке железной им приготовлен кто-нибудь на съеденье.
Алчные клювы их загнуты и раскрыты.
Слышат они человечьего сердца растерянное биенье,
и хорошо им от этого. Так хорошо и сыто!




* * *

О. Виктору

Я вижу отблеск лунного луча
и в нем весенний беспорядок снега.
Я говорила просто сгоряча,
невольно и бездумно, как с разбега.

Теперь жалею и себя, и Вас.
Надежда есть. Она не умирает.
Луна за тучей – страшный тусклый глаз.
И он за нами тихо наблюдает.

Я не беру свои слова назад.
В глухом краю, в глухой беде мы.
Но мимолетен этот снегопад,
и все мы – звенья Божьей теоремы.



ЧЕРТОВ ПЕРЕКРЕСТОК

У дома усы и серая борода
из дикого-дикого винограда.
Ранней весною он хмур и мрачен всегда.
Ни голубей, ни ворон ему не надо.

Древний дом скучает на склоне дня.
Солнце всегда укрывается за него на закате.
Дом, как сторож. Почему он пугает меня,
напоминая о свершившейся здесь расплате?


* * *

Барахтаясь в собственных страхах, как в тине,
бомбя безжалостными словами собственное пространство,
уплывая вдаль на собственном сне, как на льдине,
только и мечтаешь поскорее вынырнуть из этого транса.

Мечтаешь увидеть день, наполненный вдохновеньем,
но все почему-то оказывается не мое и не наше,
и я ощущаю себя следящей за миром тенью,
где не мною, а кем-то слепым каждый день раскрашен.

* * *

Мы гуляем по Марсу и срываем красные георгины,
и красные подснежники у нас под ногами, и бордовые незабудки.
И красные деревья под ветрами покорно склоняют спины,
и такие длинные, и такие медленные на Марсе сутки.

Как легко и просто бродить по чужой планете
и не знать, и не ведать, что сейчас на Земле творится.
Но она навсегда поймала нас в свои голубые стальные сети.
И не выбраться никому из них, не выбраться – и не смириться.



МОЛИТВА

Ю.Л.

Что с тобою, веселый грешник?
Занесло тебя не туда.
Ты не видишь, как в водах вешних
отражаются провода.

И гуляет веселый ветер,
облака прогоняя прочь.
День сегодня так чист и светел...
Чем могу я тебе помочь?

О, зачем тебе эта мука?
О, зачем тебе этот бой?
Не касаясь, давай мне руку,
Бог с тобою, с тобой, с тобой.


* * *

"Ничто не вечно под луною".
Не вечна и сама луна.
Оставь, оставь меня в покое:
я горькой вечностью больна.

И верностью бессмертной тоже.
О, как сейчас мне с этим жить?
стучится день - чужой прохожий.
Придется мне его впустить.


* * *

Круговерть океана и воздуха.
Не пространство, а просто жилье.
Ветер моря не высушил слез моих,
и не впала я здесь в забытье.

Я из царства жестокого, жуткого
прилетела туда, где покой.
За окном - птицы с красными грудками,
старый вяз над весенней рекой...

Здесь друг другу так рады, что кажется -
у людей ни проблем, и забот.
В страшной сказке моей время вяжется
наизнанку и наоборот.

* * *

История ходит кругом,
и, возвращаясь вспять,
тем же железным плугом
хочет наш мир вспахать.

Старая ведьма, сука!
Мне ли не знать, кто ты?!
Стрелы тяжелых луков,
и на гробах цветы.

Снова рукой махнула,
бросила мир назад.
В лапах у караула
замер весенний сад.

Конница и темница,
узники и рабы...
Знаю, кого боится
темень твоей судьбы.

Разом прогнется время,
рассвирепеет вмиг.
Тут же рассеет бремя
пошлых твоих интриг.

* * *

Вам хочется быть рабами?
Вперед - здесь хозяев тьма!
У времени за плечами
потрепанная сума.

Себя вы связали сами -
я вам не могу помочь.
Мне страшно, мне страшно с вами.
Я – горькой свободы дочь.



* * *

Деревья никак не хотят зеленеть
в разгаре весеннего света.
Время для нас превращается в сеть.
Боже, Ты видишь все это?

Видишь – весна рассердилась на нас,
ветер в лицо нам бросает?
Мы виноваты всегда и сейчас,
в том, что душа умирает.


* * *

И тут его охватил самый страшный гнев –
гнев бессилия.

М.Булгаков

Гнев бессилия – не самый страшный.
Оказывается, самый страшный гнев – состраданья.
Господи, до сих пор не заселена Твоя пашня,
и мы живем и томимся в неведомом ожиданье,

но ведь именно нам Ты доверил распахать свое поле,
но ведь именно нам была дарована Тобой свобода.
А мы упрямо творим друг для друга неволю.
И строим одну большую тюрьму для всех год от года.

* * *


Любимый Бог, мне горько и сейчас,
Хотя глаза Твои я увидала.
Мой грустный Бог – Ты сделал все для нас –
Ты захотел, чтоб я тебя узнала.

Сказать Тебе все то, что поняла?
Ты знаешь сам – я в ярости и смуте.
Но только взгляда Твоего ждала,
Не подчиняясь ни одной минуте.

* * *

Бабушке и деду

Мне кажется, моя голова, как в детстве, лежит на твоих коленях,
и твое темное платье в клетку пахнет луком и медом.
Рядом пес растянулся и разомлел от лени.
Красное солнце обещает завтра ветреную погоду.

Ты моя бабушка, а я – твоя внучка навеки.
Ты со мной говоришь иногда то ли весело – то ли строго.
Ты и дедушка – только прикрою веки,
и мы идем куда-то по вечной земной дороге.

* * *


А мне б с дикарями побыть дикарем
на острове желтом и жарком.
Секунды, минуты, века мы сотрем
и боль зачеркнем, как помарку.

И будет веселье и смех у костра,
и пляски под полной луною.
И я позабуду, что значит «сестра»
для тех, кто измучен судьбою.

* * *

Я тебя не знала и не знаю.
Отчего в душе такая боль?
Шел один от ада и до рая:
у кого какая в жизни роль…

Впрочем, я ее и не искала,
эта роль нашла меня сама.
Брат, на воле дождь весенний вялый,
ну, а в сердце у меня – зима.


* * *

Я вижу Бога своего во всех,
кто темною толпой, как Он, измучен.
Бессмертно слово, но бесстрашен грех,
и шар земной им, как верблюд, навьючен.

Зачем свобода тем, кто зло творит?
Но без нее мы не дождемся света.
И Бог со мною тихо говорит.
Но главное осталось без ответа.


* * *

Дикое поле так и осталось диким.
К тому же и мы, наконец, дикарями стали.
В пляске земных молекул тонут вороньи крики.
Мир разобщен, и план сотворенья провален.

Знаю, что это времени зигзаг нелепый,
что все задуманное когда-нибудь да свершится.
В темном небе, в дикой бескрайней степи
Вечный Дух витает – неведомая миру птица.


* * *

Когда ничего не хочется –
ни видеть, ни знать, ни слышать,
когда у деревьев всклокоченных
весенние сносит крыши.

И пьяный ветер, раскачиваясь,
плетется с тобой по улице,
жалея тебя, дождь расплачется,
и каштан над тобой ссутулится.
.




* * *

Кладбище, психушка, рыжий кот
медленно бежит через дорогу.
За него боясь, молюсь я Богу,
но машины резкий поворот
открывает новую картину –
улицу, высотные дома…
Чувствуешь себя таким кретином:
все, что здесь, я выбрала сама.
Впрочем, мир, безжалостный, как время,
подарил мне наш суровый Бог.
Свет опять пронизывает темень.
Еду на машине. Где порог
дома моего, куда укрыться
хочется от улиц и людей?
И дорога влажно серебрится,
пережив нашествие дождей.



* * *

Как ястреб, день уносит солнце в лапах.
Склюет его – тогда наступит ночь...
Весеннего дождя такой веселый запах!
Но и весна не может мне помочь.

Как пес бездомный – так душа устала.
В моем краю иначе не живут.
Здесь, как в лесу, тепла и света мало,
и злые тени обрели приют.


* * *

Страстная неделя. «Кого бы распять?» –
гадают опять фарисеи…
Минуты, века возвращаются вспять,
а ветер надежды рассеет…

Закрою глаза и увижу опять
то время, те тропы, те слезы.
Мой Бог, мои братья, я с вами без вас,
в кресты превратились березы.


* * *

Дожди, дожди – весна черна, графична.
Мне не хватает цвета и тепла.
И ощущенье мира идентично:
не верить в то, чего душа ждала.

Не жди, не жди. Свои у мира планы,
и он со мной сверять их не привык.
А я его туманы и обманы
перевожу на собственный язык.