Утро туманное, утро седое …
И. Тургенев***
Из смертной одури восстала
И снова Русь свой ищет путь.
Но не меняется ни мало
В ней кровью меченая суть.Как прежде, хоть иные вести,
Иные доблести в цене,
Но подлецы – кричат о чести,
Ничтожества – о глубине.Средь мути недочеловечьей
Душа без веры не умрет,
И злая память об увечьях
Ей пригодится наперед.Чтоб, как ведется, в час свой страстный,
Под гомон неизбывных труб
Шепнуть о Родине прекрасной
С последней судорогой губ.***
К. Константинову
То ль петлю затянуть, то ли жить-горевать –
Наше время такое.
Но и раньше живали мы так, т в о ю м а т ь, –
Нам не надо покоя!
Шарлатаны в бумажных завалах шуршат,
Блудократия правит веселье.
Столько лет перемен ты искала, душа, –
Отмечай новоселье!Чечевичной похлебкой насытится голь,
Будут гении, будут пророки,
Только вот: быть пророком от брюха – уволь,
Мы ведь помним уроки.Нас не тешит облыжное слово «народ»
Там, где хлюпает тина,
И звезда или крест осеняет живот –
Все, по сути, едино.Пусть Господь разберется и в наших грехах, –
Мы подкинем работу:
Нас и в храме сем – С п а с а н а П о т р о х а х –
Что-то тянет на рвоту.***
От народа остались ошметки,
Да и был ли когда он – народ?
И не ум здесь, утробы и глотки
Правят шабаш века напролет.Тьму законов нам власть написала,
Но уродуют жизнь не они,
А вот эти, что молятся салу
И в благие и в черные дни.Что друг друга нещадно карали
С причитанием: что за напасть!
И орали – мол, нас обокрали,
И смотрели, кого б обокрасть.Нагулявшие жирные хари
Или те, кто Кощея тощей –
Одинаково мерзкие твари
В этом мерзком порядке вещей.С одинаково жадной, лакейской
Подлой завистью к доле чужой…
И какой объяснит Достоевский,
Что зовется в них русской душой!***
Господь от века шельму метит,
И кто есть кто – ему видней.
В загоне семь десятилетий
Нас продержали, как свиней.Блажен был мир наш, брюхо сыто,
А дух – как сальная свеча –
Чадил и гаснул у корыта,
Где мы теснились, топоча.Разбит загон, и воля с нами,
Но все, что можем мы пока –
Опять слюнявыми клыками
Хватать друг друга за бока.Любой из нас – герой на месте
Другого был бы, но любя
Так крепко правду, поиск чести
Мы начинаем не с себя.Мы роемся в кровавой гнили,
Ища беды своей исток –
То нас евреи совратили,
То подлый Запад не помог.Но чем помогут нам Европы,
Когда, как много раз и тыщ,
Мы и сегодня греем жопы
На углях наших пепелищ.***
Не нашим был он, этот дом,
И чьим – теперь уже не важно,
А важно то, что за углом
Калитка плакала протяжно.Между калиткой и стеной,
Хранившей память, а не вещи,
Крутился мошек зыбкий рой,
Лучом закатным перекрещен.От их весенней кутерьмы
Нам даже в сигаретном дыме
Легко дышалось… Были мы
Ещё такими молодыми!Лишь что-то странное подчас
Средь этой легкости непрочной
Как бы придавливало нас,
Пройдя сквозь выгиб потолочный.Не постигали мы тогда,
Что эту тяжесть, как предтечу,
Ненаступившие года
Нам грозно выслали навстречу.Пусть оставались мы в живых
Там, где сопел и чавкал хаос,
Нам станет мало на двоих
Уже того, что оставалось.Но это всё потом, потом…
Горел на стеклах отблеск медный,
И окружен был старый дом
Пока чертою заповедной.Крутился мошек зыбкий рой,
Вытягиваясь в столбик серый
Между калиткой и стеной,
Между отчаяньем и верой.И невысоко от земли,
Что пахла зелено и сыро,
Две юных яблоньки цвели
На срезе блещущего мира.На срезе сна – издалека,
Откуда память тащит сети
Сквозь стены, ветви, облака,
Сквозь сумрак трёх десятилетий.***
Резвится Русь без злобы и укора –
Кто вождь, кто вор, кто пьяница, кто бич,
И лишь один, как посредине бора,
В полночной тьме я ухаю, как сыч.Шуршат, шуршат – кто с водкой, кто с закуской,
А кто шустрей, – с набитою мошной,
И широко – по всей равнине русской
Гуляет дух блудливый и пивной.На перекрестках дотлевают груды
Костей и слов, и бабочки простуд
Светло порхают в нежных снах Иуды,
И время ждет, и сребреники ждут.***
Витали духи здешних мест
В густом пару от вин и брашен,
И каждый день был пуст и страшен,
И прост, как над могилой крест.
Бесцельным мнился подвиг мой
Им всем – не помнящим, не ждущим,
Блудящим, ползающим, лгущим,
Довольным клеткой и тюрьмой.И кто бы ни гремел ключом,
До омерзения и дрожи –
Все звуки были так похожи,
И все им были нипочем.И слово падало мое,
Не сохранив былого пыла,
Так монотонно и бескрыло
В их беспробудное житье.Но он – упорный – все глядел,
Шептал, не отступясь ни йотой
От своего: иди, работай
И погибай, как ты хотел.И лишь вдвоем мы знали с ним,
Что мы навек, как общей метой,
Одною связаны победой
И поражением одним.***
Мне жить на свете перепала честь,
А время заплелось червеобразно,
В работе жизнь, и лишь искусство – праздно,
Но каждому ведь что-то надо есть.Не отступив ни на один вершок
В своей гордыне – зваться человеком,
И я в прекрасном сочетаньи с веком
Живу – от губ и до конца кишок.***
Четыре крови нам дано сопрячь,
Они сошлись, но не соединились –
Господня щедрость – не Господня милость:
Любой из нас – и жертва и палач.Тысячелетье Запад и Восток
Схватив за горло, в нас друг друга держат,
Мы – тело мира пронизавший стержень,
Беды четырехлопастный росток.***
Как обхитрить бы этот самый Рок,
Мы все никак разгадки не обрящем,
Обвеянные пламенем смердящим,
Опутанные вервием дорог.Из века в век в одну и ту же масть
Со всем избытком жадности и злобы
Ложимся мы в повапленные гробы,
Их скоро будет некому проклясть.***
Мы с меткой Каина на лбу,
Но гениталий неуемный
Старинный пыл трубит в трубу
Горячим днем и ночью темной.В кустах, в подъездах, на кроватях
Мы зачинаем каинят,
И каинята захотят
В свой срок питья, жратвы, объятий.Скрипят столетий рычаги,
Вертясь, скрежещут шестеренки,
О светлом будущем подонки
Твердят средь гнили и трухи.А мы же, в горестной судьбе,
Скулим, кляня тоску-кручину,
И ищем бед своих причину
Во всем, но только не в себе.***
Ни миф, ни быль уродам не в урок,
В экстазах задниц корчатся экраны,
На трупах тигров пляшут обезьяны,
Струя окрест свой мерзкий запашок.Во тьме беспамятств полегли костьми
Глухой земли поэты и пророки,
Чтоб нам до смерти спорить об итоге:
В каком году мы стали нелюдьми.***
Хотя б скорее, думается мне,
За все грехи, за подлости, за «измы»
Мы сгрудились в последнем катаклизме
И расточились в смраде и в огне.Но жаль детей: избрать иной расклад
Их жалкий шанс не ими был упущен,
Но жаль зверей: по всем полям и пущам
Костями их мы путь мостили в ад.***
От общежитий духа откажись,
Избудь соблазны камер-одиночек,
И поразит бессмыслицею строчек –
Как на бумаге – прожитая жизнь.В один конец нас тянет естество,
Мы все летим в почтовый ящик смерти,
Обратный адрес стерся на конверте,
А, может быть, и не было его.***
Меж жухлых трав и серых плит,
В пыли, летящей в полдне медном,
Огнем последним, заповедным
Рябина красная горит.Земную плоть и сок земной
Преобразив усильем страстным,
Ей век в неистовстве напрасном
Стоять на площади – одной.В ней смысл рождений и кончин
Как бы с небрежностью случайной
Соединен с тоской и с тайной
Круговращением причин.И мне ль не ведать маяту:
Я тоже жил в такую ж осень,
Куда трамвай меня уносит,
Роняя искры на ходу.В стекле расплывчатым пятном
Мое колышется дыханье,
Но неподвижно – в колыханье
Горит рябина за окном.***
Рождение стремится к умиранью,
Но, Господи, кто скажет, почему
Мы все живем, когда итог заранее
Уже известен сердцу и уму?Не все ль равно, в России или кроме,
Но в жерновах из радостей и бед
Нас мнущий миг всегда на переломе,
И в нем все есть, но только смысла нет.***
К радостям льнут печали,
Истина – ждет истца.
Жизнь моя – как в начале
Или в конце кольца.Но не считает сроков
Тот, кто душою прост,
Чуя движенье соков
Под желтой корою звезд.Чье родовое право
И рок, что ему присущ, –
Братом сосны корявой
Стоять средь российских пущ.В них под вороньим граем
Или в норе тишком
Каждая тварь играет
Грудкой или брюшком.С жадностью в бренном теле,
На запах спеша, на цвет, –
Как бы мы ни хотели –
Божий блюдет завет.
Всем нам в кругу нелепом
Доли не выбирать.Но и под русским небом
Дважды не умирать.***
Стало шумно на площади людной,
А в истоке души – тишина.
Снова мечется слепо и трудно
Потерявшая память страна.То ли ветер в окошко просвищет,
То ль прокычет сова на юру,
Но играть нам – веселым и нищим –
До конца в продувную игру.До конца, до последнего срока.
До стянувшихся в петли минут:
Разве мало в просторе широком
Есть у нас и осин, и Иуд?Мы за пазухой камня не носим,
Не от злобы мы сходим с ума,
Только кровью забрызгана просинь,
И костями стучит Колыма.Боже праведный, знаю и верю –
И для нас воссияет Твой свет,
Но пока за расхлябанной дверью
Нам вне Родины истины нет.***
Дорога, словно кость, бела,
Но прихотливы тени ночи,
Что, скалясь, из лесу по-волчьи
Ползут к окраине села.Обмякнул ветер, разопрев
В пару пасхально-самогонном,
Дрожит стакан, несытым лоном
Бутылки горло подперев.Уже распутицей лица,
Как в глине, вязнет глаз соседа,
Вначале резвая беседа
Скрипит, как скорлупа яйца.И тополя корявый сук
Торчит, как довод непреложный,
Как шанс взглянуть на мир возможный
Из мира этого – вокруг.***
В своей гордыне для всего
Себя самих признав за меру,
Одну мы пестуем химеру –
Лишь нашей воли торжество.Но что есть воля, если в ней
Давно не светит изначальный
Нам свет от рощицы печальной
В нагих расщелинах камней?И разве злоба и вранье
Кого минуют стороною,
Пока приходит под луною
К ручьям отравленным зверье?Когда, какой счастливый план
Такой же становился явью,
Покуда крылось в нем бесправье
Лощин, пригорков и полян?
Но все на выбитой тропе,
Где счастья дым нам очи гложет,Любой сказать о мире может
Лишь то, что знает о себе.***
Любви и страсти не преодолев,
Но отрекаясь от пророчеств лживых,
И я в своих скитаньях сиротливых
Лишь повторяю местности рельеф.Он мучит душу скучной прямизной,
Но в нем, как в тусклой речи оговорка,
Глядишь, мелькнет корявый горб пригорка
В зеленых вздохах рощицы сквозной.***
Тепел вечер ранний,
И зари лоскут
Сыплет на герани
Шелуху минут.Словно горы пыли
Серые дома,
Их мечты и были
Обступает тьма.Крепкие задвижки.
Мертвые часы.
Винные отрыжки.
Сказки про Усы.Нары да диваны,
А на них все те
Марьи да Иваны
В той же простоте.Радости-кручины
Им одни, хоть плачь,
И неразличимы
Жертва и палач.Закрутились в нитку,
Завязались в сеть,
И кого винить тут?
И кого жалеть?***
Е. Захарову
Присмирели вороны в саду,
Темный ветер хохочет за дверью,
И свистит, и топорщит им перья,
И кружится с поземкой на льду.Белый праздник последних минут
Свечеревшего дня на излете.
Для души все спасительней плоти
Непривычный и тихий уют.Хорошо мне, щеку подперев
Кулаком, из окна, из неволи
Наблюдать с примиренностью к боли,
Как мятутся верхушки дерев.Понимать, что уже не меня
Закружит в многотрудном раскладе
Эта жизнь, что никто не оплатит
Всем собою ни часа, ни дня.Но покинувший душу наив,
Первозданней и много счастливей,
Возрождается в новом наиве,
Где живем мы, себя пережив.Где во тьме, за наплывом дремот,
За поземкой, что мчит, задыхаясь,
Наших вздохов измаянный хаос,
Отлученный от мира – поет.***
Кроме Бога оплота нам нет,
Только слишком нас много у Бога
Тех, которыми следом во след
Выбивается в камне дорога.Чьи ступни не отступят ничуть
От ее проторенного бреда.
Если ж к горлу подкатится муть,
Как прожить – поучись у соседа.Поучись всей утробой, кишкой,
Всеми соками ноющих чресел,
И, вкусив от науки такой,
Станешь снова доволен и весел.Не душа средь житейских болот
Будет мучить тебя, а изжога,
И уже тебя Бог не найдет,
Да и что тебе надо от Бога?***
А так хотелось, так хотелось
И в жизни, на кругах ее,
Узнать такое бытие,
Чтобы душе цвелось и пелось.
Но давний мучит нас раздор,
И чернь народом на безлюдье,
Ни тем, что был, ни тем, что будет
Мы не считаем до сих пор.Мы чьей-то блажи в поздний след
Еще увязываем звенья,
Мы выпали из безвременья,
А времени все нет и нет.***
Из страны забытых истин
Плещет вещею волной
Речка в пене желтых листьев,
Манит лунной глубиной.Вскинем легкие ладони,
Упадем на зыбкий блик,
Может статься, мы потонем
В нашей юности на миг.Нас обступят вперемешку
Радость с черною бедой,
Сменим мы орла на решку
В нашей доле молодой.Жизнь пройдет совсем иначе
И без боли в голове,
Мимо Бога, мимо плача,
Мимо крови на траве.Мимо памяти не лгавшей,
Не хрипящей в пьяном сне,
К нам на головы упавшей
С тех же веток седине.А в итоге без итога
То ли с Богом, то ли без
Пробирается дорога
Через поле, через лес.
***Веселый ветер в закипаньи хвой,
Пчелиный гуд и запахи жасмина –
Моей любви живая сердцевина,
Родной земле плачу я головой.Мы все на ней бессменные пловцы
В октябрьском иль ином дерьмовороте,
И каждый прав в своих и з а и п р о т и в,
Но только в ней всех наших правд концы.***
Памяти Б. Сухорукова
Иное дружество – как милость.
Четыре года протекло
С тех пор, как траурно покрылось
Туманом осени стекло.Но я с надеждой разделил
Туман на четкие квадраты,
В одних оставил боль утраты,
Другие – солнцем заселил.Тем солнцем, под которым мы
В далеком, призрачном июле
Однажды бегло заглянули
В провалы клокотавшей тьмы.Вздохнул ты: жернова скрипят,
И устали не знает мельник,
А я сказал: здесь понедельник
И дверца в Гефсиманский сад.
Смешала жизнь мои квадраты,
Погасли борозды – в золе.
Угрюмо оседают даты
Сплошным туманом на стекле.***
Неба вечно кипящий котел,
Котелок мой, на плитке кипящий,
Бог в единой реальности свел
Но укрыл ее смысл настоящий.Паром пышет земной котелок,
Предвкушает отраду утроба,
И сегодня простой потолок
Мне не кажется крышкою гроба.На судьбу я не стану роптать
И, поужинав тем, что сварилось,
Что же там – я не буду гадать –
В это время на небе творилось?Сладко книги любимые спят,
Сладко мысли спокойные дремлют,
Я не знаю, кто в чем виноват
Среди всех, населяющих землю.Я прошу лишь: Заоблачный Страж,
Чтобы снова в подвалах сознанья
Не томил мою душу мираж
Ни предвиденья, ни узнаванья.***
К стране убогой и постылой
Любовью тайною влеком,
Я замер, словно лес унылый,
Продутый зимним сквозняком.И мне надеждою согреться
Хотелось бы в родном краю,
Но я с упорством иноверца
Его богов не признаю.По духу шумные поминки
В нем правит будущая грязь.
Я проиграю в поединке,
До гроба сердцем не смирясь.Но, если б сердца не касалось
Уже что будет – не со мной,
Ему бы ненависть казалась
Любви обратной стороной.***
Всё уповаем на Владыку Сил,
Что, несмотря на кражи, на убийства,
Все наши лжи, холуйства и витийства
В своей любви Он нас не позабыл.Что жадных, злых, изгвазданных в дерьме
Ленивых и лукавящих жалея,
Он скажет вдруг: да вспыхнет свет во тьме,
И озарит нас эра Водолея.Усилья, жертвы – не для нас искус,
В нас дух загнил, затмился образ мира,
Для брюха нам снискать бы хлеба кус,
А для души – к нему добавить жира.Куда же дневи мутная река
Нас тащит снова по таким порогам?
Мы все пока – под Богом, а не с Богом,
Но думать хочется, что все-таки – пока.***
Пусть в конце мне и выпадет нуль –
Долго тянется лето Господне,
И ведет меня память сегодня
В колосящийся зноем июль.Жаркий ветер находит стеной,
Шевеля запыленный татарник,
И стоит он, мой давний напарник,
У дороги, покинутой мной.Я сейчас бы за счастье почел,
Но уже не для славы и хлеба,
Сочинить ему легкое небо,
Напридумывать розовых пчел.Но не выдумкой красен итог,
Так случилось, что в милой отчизне,
Среди многих мной прожитых жизней,
Лишь своей я осилить не смог.Мне не любы ни пряник, ни плеть,
Что манят или гонят нас к раю,
Не в такую игру я играю,
Значит, не о чем мне и жалеть.Только память судьбе вопреки,
Не ища воздаянья по вере,
Зацепилась за глинистый берег
Облака проносящей реки.Но и малой обиды в том нет:
Не кончается лето Господне,
Протянув в бесконечном с е г о д н я
Бесконечное множество лет.***
В полумертвых цветах овраги
Льнут к окну, и в глуши стекла
Глинобитное тело влаги
Золотая сосет пчела.Под блистающим солнцем сыро,
Но к полудню крепчает жар,
И сочится сквозь поры мира
Созревающий в недрах пар.Разогрет городским бетоном,
Ветер мчится за поворот,
Прошумев по незримым кронам
Наших радостей и забот.В человечьих ли вздохах леса,
Средь толпы, что гудит, как бор,
С глаз на миг соскользнет завеса,
До нутра обнажив простор.И за пылью годов, за перстью,
Далеко – за стеклом окна,
Тускло вспыхнув багровой шерстью,
Шевельнется вдруг тишина.И тогда, в новый мир врастая,
Что не уже земных границ,
Эти мысли мелькнут, как стая
На зарю пролетевших птиц.***
Пусть несет нас мутное теченье
Тусклых дней, к итогу торопя,
Гениальность – это отреченье
От гордыни, значит – от себя.
От себя, чьи помыслы горели
Чистым светом, недоступным лжи,
Но ложатся сумерки апреля
По обеим сторонам межи.Эта жизнь, с душою и с утробой,
Даже в смерти не изменит суть,
Но уже ни славой и ни злобой
В ней тебе и часа не вернуть.Быть неправым в мире вечно правых –
Тоже честь! И поклонись судьбе,
Что один лишь вольный ветер в травах
Пропоет акафисты тебе.***
Там, посреди неволи,
В желтой кипящей тьме,
Была в ней свобода поля,
Повернутого к зиме.Была в ней готовность к пытке
В безмерном плену часов,
Пока на глухой калитке
Под ветром хрипел засов.Но это я понял позже –
Когда за вагоном лес
Летящий над сжатой рожью
Ветвями взмахнув, исчез.Сложилось совсем другое –
Что мне удалось сложить,
Изгою времен, – изгою,
Которому надо жить.Последний закат – неволи
Начало в кипящей тьме.
Постиг я свободу поля,
Повернутого к зиме.И если под утро птица
Кричит над моим окном,
Я знаю, что вечность длится
Одним бесконечным днем.***
Я помню этот сумрак стылый
В начале безысходных лет,
Ты мне шептала: милый, милый,
Как жить, когда просвета нет?Кружились месяца осколки
В слезах, плывущих по лицу …
Но жизнь тянулась долго-долго,
Пока не подошла к концу.И в теплый вечер, в той аллее,
Где умереть я был готов,
Деревья матово белеют,
И нежны запахи цветов.И юность вновь все мерой мерит
Особой, смысл ее тая,
И снова жизнь слезам не верит
Перед лицом небытия.***
Мой странный мир в тебе одной,
Такой небрежной и случайной,
Наполнен вещей тишиной,
Окутан неизбывной тайной.
Когда микроцефалий визг
Летит с подмостков и экранов,
Кто тишине предъявит иск
За цепь иллюзий и обманов?Здесь мой черед, и мне пора
Придет платить седою шкурой,
Когда пойдет т в о я игра
С ее бессмертной режиссурой.Мой Черный Лотос, мой цветок,
В пылу забав или забвений
Ты все читаешь между строк,
Тебе не надо откровений.Я в мертвом времени – живой,
Но как легко ты тянешь нити
От нашей мрази вековой
В миражный морок Нефертити!У каждой страсти свой расклад,
Так поиграем в игры эти,
И пусть нам ясен результат,
Все легче будет жить на свете.***
Печальным было наше счастье,
Но все же – было,
Покуда время разлучаться
Не наступило.И ты пугаешься по-женски,
Еще не веря,
Что могут горе и блаженство
Сойтись в потере.Но, как порой осенней птица
Во мгле болота,
Уже душа в тебе томится,
Ждет перелета.Но улетишь ты, половинка,
Не к дальней цели:
У нас теперь законы рынка,
Наш рай – в постели.Жратвы полно теперь, а водка –
В любом разливе,
Живи-гуляй, моя красотка,
И будь – счастливей.Я вслед и слова не истрачу,
Не выжму вздоха,
И ты не плачь, как я не плачу, –
Не та эпоха.Да станет в нашем расставанье
Предвестьем блага
Двух ягодиц чередованье
Под ритмы шага.***
Что затаилось в памяти сквозной,
Гадать не мне: она любви не спрячет,
От глаз ее, открытых и незрячих,
В душе полынный полыхает зной.Беги ко мне, веселая, беги,
Босые ноги погружая в глину
Прошедших лет… Еще наполовину
Я жив, ты умереть мне – помоги.***
Я помню, помню этот легкий взмах
Летящих рук, веселый, окрыленный,
Июньский вечер, нежный и зеленый,
И всю тебя – с улыбкой на губах.Как над тобой кружились светляки,
Запутываясь в темнорусых прядях!
О Господи, зачем с собой в разладе
Всю жизнь себе я прожил вопреки?***
Туманный вереск, тихий плеск воды,
Лукавых губ блаженная неволя,
Но семь ромашек собраны в подоле –
Семь желтых звезд разлуки и беды.Я в юности, я в том, что помнит луг,
И что вовеки не измерить словом,
Хоть жизнь гонись в круженье бестолковом
За мотыльками упорхнувших рук.***
Сокрушаться о жизни не мне,
Но под вопли торжеств и пророчеств
Шелестящий песок одиночеств
Для души непреложней вдвойне.Мне все чудится в странном Нигде,
Как идешь по траве ты босая,
Как трепещут лучи, погасая,
На густой от заката воде.Как легко в серебре ветерка
Шевелятся не листья, а корни
Смутной яви, что дум иллюзорней,
Забредающих издалека!Может быть, за цветущим навзрыд
Вешним лугом, за речкою алой
На излете судьбы небывалой
Я давно под сосною зарыт.Помесь двух разнородных начал
На блуждающей точке скрещенья,
Я не помню средь круговращенья,
Что я спрашивал, что отвечал.Эти ноги – два лунных ручья,
Эти губы – чьих жалоб не слышишь,
Мне, наверно, ниспосланы свыше,
Но кто знал их, был вовсе не я.Не с того ли дано мне любить
Эту землю так горько и жадно,
Где из нас сплетена беспощадно
Жизни нить и бессмертия нить.***
Мне в радость, повернув к истокам,
Брести по жухлым листьям слов,
Опавших сообразно срокам
Среди обугленных стволов.И знать, что цепь причин не рвется,
Что луч, скользящий по стене,
Сквозь дождь внезапно обернется
Лицом в сверкающем окне.Привет, красавица! Не я ли,
Опять золу разворошив,
Тебе кричу из смертной дали
Туда, где молод я и жив:Пусть ветры красные свистели,
Пусть полдни красные цвели,
Мы всё свершили, что хотели,
И даже больше – что могли!Судьба – не в логике изъяна
Для тех, кто смысл ее поймет.По веткам скачут обезьяны,
Роняя розовый помет.***
Ты помнишь в блеске алом
За речкой синий лес?
Куда нас ни кидало
Судьбе наперерез!Пора воспоминаний…
Печальней нет поры.
Оконные герани
В наплывах мошкары.И в небе помертвелый
Нагих ветвей узор,
И над бумагой белой
Вчерашних листьев сор.Прошелестели годы
И сгинули в огне,
Но отражают воды
Спокойный лик природы
В спокойной глубине.***
Один из многих – он всегда один,
Единственный, кто позабыть не сможет
Девичьих плеч, застенчивых до дрожи,
В свинцово-серых сумерках седин.Чей страшен жребий осознать: б ы л а,
Да вот ушла – не в жизнь, а много дальше,
Чтобы твердить без ревности и фальши:
Пока я жив – и ты не умерла.***
Инне Захаровой
Младенец Гор восходит к мощи Ра,
А в мощи Ра сквозит печаль Атума,
Их результат – блистающая сумма
Живых мгновений – светлая гора.Над смрадной хлябью сдвинулась кора,
Слепой волчицей скалит зубы дума.
Сегодня мне куда страшней от шума,
Чем от опасной тишины – вчера.Пусть будет так! На зов тоски обратной
Жизнь подошла к черте своей закатной
И на закланье душу привела.Но поздно мне уже бояться Бога:
Разрезав мрак, лежит моя дорога,
Как в первый день – пустынна и светла.***
Неторопливо роет инструмент
Живую плоть в растяжках и зажимах,
Уже хрипит от мук непостижимых
Распятый пес. Идет эксперимент.Всем ужасом из-под мохнатых век
Не разорвать магического круга.
Спрячь лик свой, Бог! Здесь правит бал наука,
Палачествует недочеловек.***
Сказал Христос нам жестко: не убий! –
Ни человека, ни скота, ни зверя,
Ты благами не возместишь потери,
Поверь, пойми – и душу не губи.Пусть по земле свой краткий путь земной
Они измерят легкими ногами,
Пусть в небе осень плачет журавлями,
В утробе тьмы блуждает волчий вой.***
За ложью правды зреет правда лжи,
Лишь в рабстве смысл изобретенья плети!
Я проблуждал уже тысячелетья
По катакомбам собственной души.Мне отдохнуть в любой бы из Россий –
Звериной, Божьей или человечьей,
Я всех люблю их! Но еще не вечер,
М о ю Россию, Господи, спаси.***
Нашу быль припомнив или
Сны у были на краю,
Сладко знать, что мы любили
Землю темную свою.Сладко знать среди хулений,
В свете истины иной,
Что и нас российский гений
Не объехал стороной.Сладко знать, что за границей,
За последнею чертой
Новый мир веселой птицей
Свистнет с ветки золотой.Ну а если, если даже
Нас уносит навсегда
В яму, черную как сажа,
Жизни мутная вода,Сладко знать, что в днях убогих
Ни из страха, ни для благ
С нами выбранной дороги
Не сошли мы ни на шаг.Сладко знать, не только случай
Обозначил нам удел,
Что никто из тех, кто мучил,
Нами все же не владел.Не в его мы жили власти
И старались, как могли,
Быть в неволе вольной частью
Этой горестной земли.***
И сходятся близко сильные полки.
«Сказание о Мамаевом побоище».
Сюда, к излуке речки сонной
На страдный, на великий час
Невесты, матери и жены
Крестили, провожая нас.Прямая, страшная дорога
Пред нами реяла в пыли,
Их было много, очень много,
Но мы мосты свои – сожгли.За нами топистые дали,
А слева, справа нас – вода,
Но мы пришли сюда и стали,
И стали крепко. Навсегда.***
Памяти Н. Дорошко-Берман
Жизнь в неуюте, жизнь в разладе
Была по-своему щедра:
Тебе сияла на закате
Над морем Красная Гора.Гора срасталась с жарким небом,
Как путь, ведущий в высоту,
Для тех, кому единым хлебом
На свете жить невмоготу.А рядом, у твоей постели,
В последний бред твой, в смертный зной
Дышали белые метели
Земли по-прежнему родной.Туда тянулись корни следствий,
И корни сил, и корни прав.
Там золотой осколок детства
Сверкает среди вешних трав.
По лугу тянется речонка,
И в даль, не ведая тоски,
Бежит еврейская девчонка
С речонкой наперегонки.Не в речке ль этой – тайна речи,
Шальной любви твоей беда?
По-русски там трещит кузнечик,
И Русью пахнет лебеда.Как все потом перекрутилось,
Перемешалось, заплелось:
Родная боль, чужая милость,
Глупцов ублюдочная злость!Вослед тебе, к Отцу и Сыну
Уже ушедшей – по Горе,
Машу я веткою рябины,
От ягод красной в сентябре.***
Новые ветры и смыслы
Врываются в наше житье,
В радужных кольцах повисло
Время твое и мое.Лишь память расстаться не хочет
С тем, что уже позади.
Были там мертвые ночи
И проливные дожди.Были угрюмые реки,
Где отражалась, слепа,
И обрывалась навеки
Чья-то живая судьба.
Сердцу те дали не любы,
Но просят у страшной черты
Чьи-то истлевшие губы
Нашей с тобой немоты.Чтоб с их гробовой тишиною
Мы свой соизмерили пыл.
Сколько могил за спиною,
Сколько могил!***
Не это ль смиреньем – за дьяволом, Бахом –
С тоскою итога в неистовстве летнем
Признать – и улечься щекою на плаху,
Отрывком поспешным, последним, последним? –Обломком надежды, где все – как гадалось –
В заторе по зыбкой разметке окраин…
Мы с нашей нелепостью – экая малость! –
Привыкли шутить – и давай доиграем!Давай потеряемся в буднях и в быте,
Погинем по серым разводам бензина,
Пока нам на головы ветры наитий
Обрушат старинный восторг клавесина.И душу души окольцует истома,
И память, скользнув за предел равновесий,
Рванет за рукав и потянет из дома,
И выставит там, где фонарь бесполезен.Тогда выборматывай – час неурочен,
Что час, если жизнь вся – была и пропала! –
Кочующим ливнем прорезалась к ночи,
Хрипела впотьмах и бежала по шпалам.***
Родник на закате кипит, словно рана,
Не алою кровью, а красной водою,
Под парусом сосен багряных поляна
Плывет, полыхая, под крик козодоя.Мне эти продутые ветром чащобы
Милей, чем любимая в лучшей из спален,
Отрадней, чем книга немыслимой пробы,
Где текст – безупречен, а смысл – гениален.И светит мне в морок желаний расхожих,
Что так одинаков в лачугах, в дворцах ли,
Молчание этих холмов и изложин,
Как куколка свернутых в коконе капли.Я знаю: когда на пороге истертом
Я вдруг затоскую внезапно и страшно,
Сойдет ко мне ангел – крылом распростертым
Укрыть мою душу во мраке вчерашнем.***
Не мы бродили там, не мы
В том мире призрачном и шалом,
Где вечер дальние холмы
Окутал красным покрывалом.Где крылья пляшущих стрекоз
Шурша над лугом заповедным
Вдруг вспыхивали блеском медным
В прогибах сумеречных лоз.***
Щепотку праха кто-то сделал мной,
И дал сознанье этой жалкой взвеси,
И вот я замкнут в хрупком равновесье
Непостижимой участи земной.Где все мы вместе – человек и зверь,
И дерево – в распаде ежечасном –
Короткой жизни мужеством напрасным
Вознесены над ужасом потерь.***
Туман над озером, как сетка,
Все больше точек золотых
Роняет, вздрагивая, ветка
В зеленой гуще запятых.Желтеет вечера бумага
С прозрачной вязью – не стихов,
А на песке – отметин шага
У еле видных берегов.Но я не к озеру привязан,
Не к лапам плещущей воды,
Я за любовь свою наказан
Певучей лавой немоты.На мутном стрежне ощущений
Кварталы, улицы, дома
Меня несут и крутят в пене
Неотличимой от дерьма.Мне жизни темную изнанку
Постичь не трудно – у ларька,
Но в пальцах, лущащих таранку,
Такая светится тоска!Чего не знали нувориши
И что забыли навсегда
Еще во мне живет и дышит,
И в этом – вся моя беда.
И потому мой взор не ласков,
Что даже в роже подлеца
Я узнаю под гнусной маской
Господень замысел лица.Ведь каждый – с Божьею печатью –
В своей извилистой судьбе
Был самого себя предатель,
Иудой, то есть, был себе.Пусть правда и не вся в примере,
И смысл поставлен на ребро,
Зато есть лишний шанс поверить
В неистребимое добро.Дегенерат с кривой ухмылкой
Сочтет иначе. Но не я
Его души оплевок мылкий
Приму за корень бытия.Разъединенные в подспуде,
Где все иной имеет вес,
Мы лишь названьем общим л ю д и
Прикованы к друг другу здесь.Конечно, дело не в тумане,
Не в иве в меркнущей воде,
Что ветви призрачные тянет
К такой же призрачной звезде.Здесь все понятнее и проще:
Дома, кладбища, стыки плит …Горит звезда над дальней рощей,
Звезда над городом горит.