Через тридцать опустошающих лет, в тех же самых местах, где когда-то мною, еще мальчишкой, была написана «Соната темных вод», в июле 1984 года я почувствовал, как мою душу обдает запахом новой книги. Запах был терпким и горьким. Так пахнут клочки нераспаханной степи, еще оставшиеся вдоль русел рек и по балкам. И вместе с началом книги пришло ее название – «Звезда полынь».
В апреле 1986 года разразилась чернобыльская катастрофа. Чернобыль по-украински – полынь. В периодической печати замелькали статьи и очерки, варьирующие библейское название книги.
И мне подумалось, что на фоне народной трагедии название книги, глубоко внутренней, хотя и не только личной, может показаться моим будущим читателям претенциозным и неэтичным.
Но все попытки дать ей другое название успеха не имели. Что-то в ее строе убийственно нарушалось. Глубинная логика и этика не должна была и не могла быть другой. Название осталось.
Да и так ли уж случайны такие с л у ч а й н ы е совпадения – кто знает?
Автор
25 декабря 1987 г.
О, повсюду витающий дух,
Пламень, в недрах души затаенный!
Ш. Бодлер***
Когда сполна заплатишь ты
Им всем – и кесарям, и Богу –
На ту же ступишь ты дорогу,
В свои же первые следы.
И белым ужасом пустынь
Опять пронзит во мгле летящей
Твоей души сырые чащи
Звезда по имени Полынь.***
Не только над одной моей
Судьбою горько плачут ивы.
Нас много – сильных и нелживых, –
Погинувших в провалах дней.И мы б, наверное, могли
Гореть ревнивым сердцем жарче,
Прожить значительней и ярче,
Полезней для родной земли.На опустевшем берегу,
Над спящим полем, над излукой
Я вспоминаю с тайной мукой,
Кого и вспомнить не могу.***
Данью чьей-то невнятной мечте,
Светлых замыслов темные зерна,
В эту землю мы ляжем покорно
В безутешной своей простоте.Приголубит нас сумрак родной,
И на миг наша жизнь нам приснится,
Отразившись в прибрежной кринице,
Или в струйке мелькнет ветряной.***
Снова сыплет нам щедрая осень
Листья желтые с черных ветвей,
И другого с рожденья не просим
Мы у бедной отчизны своей.Но с грядущим мы будем не в ссоре,
Потому что навек влюблены
В эти темные реки и зори
Над полями родной стороны.И взойдет за развалом и дымом
По-иному в ином далеке
То, что было таким неделимым
И не тронутым в нашей тоске.***
Шелест почти догоревшего дня –
Что в этом мире я знаю и значу?
Так возле какого истлевшего пня
Мне схоронить и любовь, и удачу?И на закате в сиянии звезд
Светлой тропою увидеть с опушки
В ласковой тьме утонувший погост,
Искру креста на убогой церквушке.Вот золотое бессилье мое,
Легкие цепи блаженного плена,
Но все продолжается наше житье –
Саморастрата, измена, подмена.***
Есть сладкий ужас вспомнить о былом:
Какие зори в небесах стояли,
Какие ветры пели и стонали,
Какая даль мерцала за окном!В тягучем зное трепетал ковыль,
Шептались ветки, и земля дышала,
И в темных водах речка отражала
Грядущих дней неведомую быль.Свершилось все, что чуяла душа,
Все протекло в просторе безоглядном,
И вот она опять тоскует, жадно
Давно прошедшим – призрачным – дыша.Ей, неуемной, хочется туда,
Чтоб снова рваться в неизменной сути
В свое сейчас, которое – лишь будет...Звезда Полынь, ты страшная звезда.
***
Есть в мире тайна, что неуловимо
Связует все: крылатый взмах смычка
Или ущелье, где звенит река, –
С цветеньем сада и круженьем дыма.В угрюмом небе вспыхнула звезда –
Мне светлый сон приснился ночью страшной,
Стоят кресты над доблестью вчерашней, –
Влюбленных уст касаются уста.Дождь прошумел иль проскрипела дверь,
В глухом лесу сосна, вздохнув, упала, –
И вот уже с улыбкою усталой
Ты бродишь по лугам моих потерь.
Прощай, скажу я, ты шепнешь: прости, –
Нас направляют тысячи событий,
Но дай нам, Бог, не перепутать нити,
Не изменить, не сбиться, не сойти.***
Когда в тоске уходит лето
И в мире пасмурней и глуше,
Любовь в мою да снидет душу
И сохранит ее до света.По доброй воле провиденья
В беде да не покинут слуха
Стволов янтарное гуденье,
И шорох трав, и голос друга.И пусть зрачков, пока печальной
Рукой мне не опустят веки,
Пребудет чист провал хрустальный,
Вбирающий поля и реки.Чтобы во времени железном
Поднять до головокруженья
Хоть чье-нибудь воображенье
Желаньем явно бесполезным.***
Не греет любовь, и не лечит тоска,
И корчится память за срезом листка.На поле раскинули руки столбы,
И каждый – как знак чьей-то крестной судьбы.Жестокой ценой в этом мертвом краю
Платил я за светлую душу мою.
А жизнь уходила, как в землю вода,
На пыльных могилах росла лебеда.И было тех мало, кто понял намек,
Кто гнал свое сердце по кочкам дорог.Кто в сумерках серых пытался пронесть
Упрямую веру и в совесть, и в честь.Их лица трепещут в лиловом дыму,
Но их не увидеть уже никому.***
Дороги все однообразны:
Не все равно ли, где, когда
Над нами веет ветер праздный
И тлеет тусклая звезда?Идешь просторною равниной
Или опасной крутизной,
Но мучим ты тоской единой
И полон музыки одной.И то, что в мире без названья,
Уже с рожденья обречен
Ты исказить в своем сознаньи
Всей ложью дат или имен.Минута, месяц, время года,
Любовь, отчаянье, мечта,
Отвага, мужество, свобода,
Бессилье, радость, маята –Не отделить воды от суши
Чертой незыблемых примет.
Пронизывает наши души
Для нас непостижимый свет.
Но не поймет ничьей ошибки
И выйти из игры не даст
Нам тот, кто за пластом с улыбкой
Переворачивает пласт.***
Тусклых месяцев соцветья,
Смерть за судорогой соитья...
Время хлещет звездной плетью,
Гонит волнами событья.Под щитом телеэкрана
Или с ветром в чистом поле
Ноет в нас уже не рана –
Ноет мысль о прежней боли.Мысль о том, что безутешней
Скорби нет, чем с ней разлука:
Звук как дождь родится вешний,
Но темна природа звука.Что расслышишь в шуме ночи,
Что поймешь в совином плаче,
Новый день, как червь, источит
И опять во тьму упрячет.И опять от туч, от улиц
В душу тянется усталость.Было. Кануло. Замкнулось.
Повторилось. Потерялось.***
Здесь место призраков. Сюда
Опять пришел я с тайным страхом,
Здесь память зыблется над прахом,
Здесь дом стоял мой – в те года.В нем бились голоса живых,
Живой, сегодняшнею страстью,
И вечность здесь казалась частью
Того, что насыщало миг.Жизнь обдавала, проходя
В каком-то странном измереньи,
Щемящим запахом сирени
И острым запахом дождя.И уходящим дням вослед
Багрово – у моей постели –
В полночном сумраке горели
Виденья небывалых лет.Здесь начиналась – в те года –
Души немыслимая смута,
Что увела меня отсюда
И снова привела сюда.К шумящей на ветру траве,
На пятачок пустого поля,
Под солнце, яркое до боли,
Все в той же ясной синеве.***
Этой музыки черный поток
Нас несет по таким перекатам
Прямо в дымное горло заката,
За которым нам чудится Бог.Почему ж от виска до виска
По излучинам плавкого воска
Так потерянно в колбочке мозга
Продолжает метаться тоска?Видно, мало на долю пришлось
Нам отчаянья, гнева и страха
С той поры, как ничтожного праха
Зачерпнула Господняя горсть.***
За окном полыхает закат,
Легкий ветер шуршит в занавеске,
И порхает в оранжевом блеске
Синей бабочкой ласковый взгляд.Теплый вечер залил берега,
Затопил камыши на излуке,
И, как пепел, осыпались звуки
На поля, на дома, на луга.Жизнь на грустном стоит рубеже,
Но, когда все свершится и минет,
Этот взгляд, этот запах полыни
Светлой рябью пройдут по душе.***
Ступеньки дряхлого крыльца
Покряхтывали в неге сонной,
И плавал в гуще пропыленной
Пустынный запах чебреца.И льнула к сердцу благодать
Поверить, что за ширью спящей
Есть мир живой и настоящий
И силу силой испытать.
Взглянув на глиняный откос
Над потемневшею рекою,
Махнуть им легкою рукою
В прощальном лепете колес.О сердца пламенный наив!
Звени, моя пустая доля!
Теперь я снова вижу поле
И слышу шепот старых ив.Но дома нет. И нет во мне
Ни сожаленья, ни обиды,
И верой мы по горло сыты
В чужой и в милой стороне.***
Светел мой тихий праздник
С белым сердцем Христовым.Рассыпался черный веер
Дорог под семью ветрами.Жаркое солнце мира
Вовек не запомнит комнат,
Где в окнах горели ветки
Наших с тобой молчаний.И это звалось Россией,
Она была выше гнева
И больше зрачков широких,
Вбирающих наши жизни.И там, где улегся контур
Твоей и моей печали,
Осталось свободным место
Кому-то еще – для плача.***
Золотое свечение мглы,
Острый блеск августовского полдня,
Что бы ни было там, но запомним:
Все дороги на свете белы.Все белы, кроме черной одной,
Но ее мы вовек не коснемся,
От иудиных слов отшатнемся
И укроем ее тишиной.И пускай нас печалит житье,
И пускай нам немного осталось,
Мы узнаем высокую жалость
К ним – увязнувшим в хлябях ее.***
Начинает голубеть
Скучный вечер у порога,
Жизни мучает изжога,
И сказать осталось треть.И сказать осталось лишь,
Может быть, о той минуте,
Без которой горькой сути
Долгих лет не различишь.Только кто-то светлый там,
За сиянием экрана,
Наши речи неустанно
Повторяет по складам.И в устах его частиц
Слаженное отрицанье,
Словно легкое мерцанье
В пустоте повисших птиц.
Ненадежен зыбкий кров,
Мы живем и умираем,
Ну а в том, что мнится раем,
Никому не надо слов.***
Красный озера язык
Лижет снег, и ветер серый
Раздувает снов химеры,
Заглушает чей-то крик.И ложится на крыло
Птица огненным зигзагом,
И ручьем на дно оврага
Снова глины нанесло.И по глине в никуда
Нас распахнутым простором
Прошлогодним легким сором
Тащит мутная вода.И опять готовы мы
Лечь на белые страницы
Умереть и вновь родиться
Посреди морозной тьмы.Посреди родных широт,
В обещаньях обнищалых,
С небом синим в тучах алых
Или же – наоборот.
***
Всем гаданьям вопреки
Все сбылось, как мы хотели.
В темном доме – сквозняки,
В поле – белые метели.
Хорошо душою плыть,
Ни к чему не прирастая,
Новый час легко листая,
Быть, как будто бы не быть.Тускло вспыхнул метеор
И увяз в трясине ночи.
Только жаль, что жизнь короче,
Чем казалось до сих пор.***
Что в тоске погребено
Нам никто сказать не сможет.
Новый день измят и прожит,
Как у нас заведено.Что-то кануло навеки,
И остались под звездой
Остывающие реки
С выцветающей водой.***
Месяц ласковый смотрит в окно,
Воздух нежен и полон печали.
Что сказали, о чем умолчали,
Нам, пожалуй, уже все равно.Мы, пожалуй, уже не поймем,
Что за миром суровым и скудным
Нас томило в пути безрассудном
И во мраке дневном и ночном.Наша страсть никому не нужна,
Наша горечь смешна и нелепа,
Здесь никто не остался без хлеба,
И никто не умрет без вина.
Наших судеб развеется дым,
Кем мы были и кем еще будем?
И пускай мы других не осудим,
Но себя ни за что не простим.***
Нам, пожалуй, некого винить,
Мы не будем надрываться всуе.
Шелестит протянутая нить,
За порог дорогу указуя.За порог – где яркий день горит,
Где легко над тихою равниной
Проплывает в тяге лебединой
Невесомый перечень обид.И глядишь, не отрывая взор,
Обмирая в радости полета,
На мосты, на пашни, на болота,
На леса в проталинах озер.Боже правый! Неужели мне
Светлый мир дарован был так щедро,
И я сам придумал злые ветры,
Певшие в безглазой вышине?***
Земная ширь не так узка,
Не мучит сердца груз напрасный,
Когда проносят облака
Огонь малиновый и красный.Когда вздыхает дальний хор,
И тяжкий звук плывет над глиной,
И, серых волн подмяв простор,
Ветров сжимаются пружины.
И высоко над головой,
Над нашей силою пропащей
Несется в сумрак восходящий
Пыль от дороги полевой.***
Так вышло: на кресте дорог
В своей тоске неистребимой
Один о Родине любимой
Я пел, как чувствовал и мог.И были средь родимых нив
С ума сводящие утраты
Всего ничтожной долей платы,
Чтоб жить, себе не изменив.А ветер сыр, и вечер хмур,
Шуршит угрюмая осока,
Над серым озером высоко
Висит пылающий Арктур.***
Как тусклый сон приснился мне,
Но снов других и не просил я,
И в нем я лишь тобой, Россия,
Дышал в нездешней стороне.В его нескладице нашлись
И мне завещанные речи,
Что тяжко пригибали плечи,
Но душу поднимали ввысь.И в память тех, кто слышал их,
Камыш зеленые знамена
Клонил над речкой потаенной
В разрезах ветра ножевых.
Под шелест серого дождя
Сквозь морок сумерек дремучих
Пора и мне увидеть кручи,
Куда уходят – уходя.***
А там – за грусти узкой кромкой –
Вставал простор – вне вероятий,
И время белою поземкой
Тянулось в розовом закате.И, потеряв ориентиры,
Кружились в музыке невнятной
Мосты, проспекты и квартиры,
Как пламенеющие пятна.И с бликами на бледной коже,
С прощальным трепетом румянца
Твое лицо кружилось тоже
В наплывах медленного танца.И эхо дальнее кололось,
Терялось, в розовом и белом,
Как будто звал вечерний голос
Кого-то в мире опустелом.***
За словом легким и небрежным
Как странно этот вечер нищ,
Все пятна лиц, мостов, жилищ
Замкнув в пространстве неизбежном!Охладевая и немея,
Огромный день я прожил зря,
Заплывший взор в меня заря
Вперяет пристальней и злее.
И в зыбкой памяти, под кручей,
Куда вела меня тропа,
Надежд пустые черепа
Залиты сумраком тягучим.***
Над озером в лучах багряных
Угрюмо высится бетон,
И смотрит сонный глаз тумана
Сквозь сумрак неподвижных крон.Душа доверчивее к ночи,
Отзывчивее, чем с утра.
Но долгий день еще не хочет
Признать, что минула пора.И держит вечность в цепкой смене
Две жестких воли на весу,
На кости канувших мгновений
Не кинув ни одну слезу.***
За поворотом – пасмурней и злей
Танцует ветер в вихрях снежной соли,
И обнаженной жалостью стеблей
Пронзает душу ледяное поле.К заре пустынной примерзает взгляд,
И понимаешь, отдаваясь шири,
Что происходит в бесприютном мире
Одно лишь то, о чем не говорят.***
Я в тех немыслимых краях,
Где некогда в тоске и дреме
Душа ворочалась в соломе,
И гарью Божий голос пах.Для счастья не было причины
Как только знать: неукротим
Пыл жесткой воли, мнущей глины,
И то, что любящий – любим.И что печаль последней тяги
На том пути, что нет прямей,
Луга, деревья и овраги
Овеют нежностью своей.В одно пятно сошлись узоры,
Смешались будни за спиной.
Укоры памяти, повторы
Того, что не было со мной.***
Н. Р.
Не умереть тому, что длится,
И мы в круженьи – устоим.Но ты, серебряная птица,
Нас мучишь пением своим.Свистулька тонкая печали,
Как ты пронизываешь мозг,
Когда морозными ночами
С деревьев каплет лунный воск!Но утром в нас другие меры,
И, как ты их не назови,
Одной на всех не хватит веры,
А, значит, и одной любви.***
Чудес угрюмая тропа,
Направо – мост, за ним – селений
В туманах умопостроений
Неумолимая судьба.Налево – все, что звали мы
Высоким именем простора:
Овраги, степи и озера
Под сводом голубой тюрьмы.А время – шанс, который дан –
Разбить замки, порвать тенёта
И с бледных пальцев капли йода
Стряхнуть в незримый океан.***
Он снова повторял слова,
Чья сущность изначально лжива,
И по лицу его лениво
Плыла гримаса торжества.И час, сгибаясь пополам, –
С жестоким спазмом отвращенья
Бежал в тоске развоплощенья
По обмирающим полям.И мы опять брели туда,
Где смотрят в душу очи страха,
И где дымится горсткой праха
Его и наша правота.***
Раздвоилась твоя тишина,
И уже – над широким покоем –
В красных отблесках пляшет такое,
Что насытит нам душу сполна.Чем же ум наш возвыситься смог
В злобах дневи и скудной, и шумной
Перед этой речонкой бездумной,
Заплутавшей средь пыльных осок?Ни словами, ни мыслью года
Не исчерпаны нами в их сути,
Что сейчас мне дается в минуте,
Бьющей в серые сваи моста.***
М. Блюменкранцу
Отраден свет конечной правды,
Но дует ветр, река течет,
И трижды прав или не прав ты –
Старинный не окончен счет.Пойми и счисли все законы
И все уклоны увяжи,
Но не тесней земное лоно
И не темней твоей души –Такой затейливо беспечной,
Такой не видящей по днесь,
Как бьется в схватке бесконечной
Здесь то, что ищешь ты не здесь.***
Незримому не вызвать стона
И даже глаз не уколоть.Под шкурой дымного бетона
Томится земляная плоть.
Мы возвращаемся к истоку
Как выходили – налегке,
Все ту же меряя дорогу,
Все тем же посохом – в руке.И чуем в милой сердцу смуте,
Что жаждущим вовек не лгут
Ни радость вечности – в минуте,
Ни в вечности – печаль минут.***
Лиловой тени плавится узор,
Играет солнце в заповедной чаще,
И широко под ветром шелестящим
Уходит вдаль угрюмый косогор.Лениво плещет сонная река –
Источник вздохов в смутном сопределе
О тех, кто сгинул, не дойдя до цели,
И чья судьба темна и высока.Мир в потаенном напряженьи гроз
Блуждающих меж синим и багровым!Вобравший все и все замкнувший Словом,
Что кончилось и что не началось.***
Эти старые степи
Так тихи и темны!
Солнце плавает в небе,
Но с другой стороны.И по старому праву
Не своею виной
Этой жизни отраву
Ты пила не со мной.Столько лет прошумело,
Истомилось в душе!
Головы твоей белой
Я не помню уже.Но для сроков и меры
Нету разных отчизн.
На исходе не вера,
А всего только жизнь.***
В. Матвиенко
За дорогою – пахнет чебрец,
Бьет волна в камышовой запруде.
И ничей нам не виден конец
В этой лунной, божественной смуте.В этом странном, великом н и г д е
Наши мысли наивны и дики,
И не скажешь, с чего по воде
Побежали янтарные блики.Только время и нас уведет,
Станем мы безнадежней и злее.
Чем души невесомей полет,
Тем ходить по земле тяжелее.Но теперь уже там – вдалеке,
Где рассыпались сроки и меры,
На каком говоришь языке
И в какие ты веришь химеры?Если речь моя там не слышна,
Хоть на миг пусть плеснет тебе в очи
Проливная, степная луна
В зыбком мареве ласковой ночи.***
Бабочка с крыльями ночи
Билась, потом умерла,
Светят янтарные очи
В синюю темень стекла.Светят поля и отроги
Мертвому счастью в угон,
Каменной, мертвой дороги
Светит угрюмый бетон.И на краю окоема,
В бледных сиренях крыльца
Светит у призрака дома
Ласковый призрак лица.Только как сердце кололо
Грустно рассказано мной
В сумраке тихого дола
С розово-красной луной.***
Как целительный итог
Всех тревог земного лона,
На излуке речки сонной
Этот сонный городок.Пахнет глиною могил,
Но душа, опустевая,
Помнит все, полуживая,
Любит всех, кого любил.
Есть связующая тишь
Посреди громов и ливней
Нашей родины наивной
С тем, что ты в душе таишь.В небывалом далеке
Истомились наши сроки
В небе – облаком высоким,
Серой тенью – на песке.***
Душой я не в твоем раю,
И я своей судьбой доволен.
Я не твоей печалью болен
И в правду верю не твою.И лес янтарно-голубой,
Дымящий плес и это поле –
Они живут особой волей,
Никак не связанной с тобой.И пограничный трепет их
Между невидимым и зримым
Владеет мной необоримо
Средь бед и радостей – твоих.***
Твой голос – он звучал во мне,
Но, будучи ему послушен,
Не видел я, кому он нужен
В счастливой этой стороне.И не постигнул, почему
Проводником живого слова
Ты предпочел иметь слепого –
Из тьмы глядящего во тьму.***
К млечным сокам твоих щедрот
В сонме чающих приложиться
Кто нас – жаждущих – упрекнет
В том, что нам довелось родиться?Сотни жизней перекроив,
Но любя лишь одну из сотен,
Ноет сердца тугой нарыв
В босоногих провалах плоти.Заповеданная страна,
Где беда не была бедою,
Выпиваемая до дна,
В жилах тихой поет водою.С колеса отлипает грязь,
И бредущим вдали за гробом
Остающиеся, крестясь,
Машут в сумраке крутолобом.***
Пугливых глаз не отведешь
И не смутишь души изменой,
Когда над речкой белопенной
Прошелестит вечерний дождь.И вот уже в последний раз,
Всерьез, а не наполовину,
Тебе в лицо травой и глиной
Пахнет неимоверный час.И ты почуешь зов пласта
Смешаться с ним в могильной яме,
Сливая с мертвыми устами
Убитой Родины уста.***
Здесь солнце растеряло пыл
И стало солнцем всех убитых,
Лежащих в мерзлой мгле могил,
Корнями сосен перевитых.На что нам сетовать с тобой,
К чему копаться в жуткой были?!
Они кромешною судьбой
За наше с ч а с т ь е заплатили.Когда же от блаженных уз
И мы душою изнеможем,
Мы к нашим радостям приложим
И их костей бессмертный груз.***
Все ближе смертная черта,
Прямей дорога к правде вечной,
Другой в стране своей беспечной
Мы не узнаем никогда.Я не ропщу и не кляну,
Но все ж, покуда хватит силы,
Ее безвестные могилы
Еще не раз я помяну.Над ними не рыдала медь,
И тем, в забвении лукавом,
Труднее поступиться правом
О них и помнить, и скорбеть.***
Находки твои и потери
Не спутать нам в горестный час.
Огнем и мечом к новой вере
Тебя приобщали не раз.Но все остается такое
Вне всяких расчетов и схем,
Что в дреме, в осадке, в покое
Еще не задето никем.И пусть год от году покорней
Чужую мы делим вину,
Надежды упругие корни
Опущены в ту глубину.***
Осенний воздух над тропой
Серебряной мерцает тенью,
Но мы душевной слепотой
Земному не потрафим зренью.Есть пограничный холодок,
За ним печаль еще острее
Под хмурым солнцем, что, не грея,
Ползет угрюмо на восток.И, обратив оттуда взгляд,
Мы снова видим, как впервые,
Деревья, пашни, мостовые,
Дома и розовый закат.Лишь мучит мысль, в какой же вдруг
Нам мир предстанет оболочке,
Когда в одной сойдутся точке
Свиданий миг и миг разлук.***
В твоем лице уже томится
Моих пожаров отсвет красный,
И мысли мечутся, как птицы,
В тревоге поздней и напрасной.И каждый миг, других короче,
Ведет к провалам и повторам.
Течет багровый ужас ночи
Над заколдованным простором.Войти в него почти готова
Душа: он душу не остудит,
Но для нее, вкусившей слова,
Назад пути уже не будет.И до конца ей пытки хватит –
С отчаяньем неодолимым
Кружиться в горестном разладе
Между желаемым и зримым.***
Души не вытащить из плена,
Она поет все безутешней
И остывает постепенно,
Переходя в простор нездешний.Куда, вытягиваясь в беге
Журчаний, лепетов и плесков,
Уносят в желтой пене реки
Мираж полей и перелесков.Двуликий мир мой, где томится
Над пролетающим потоком
Она и деревом и птицей
В пространстве милом и жестоком.Где ей в печали безответней
И горестней не знать мгновенья,
Чем бросить в память взор последний
Из слепоты земного зренья.***
Кто жив, кто умер, кто погиб,
Не все прошедшее – любимо,
Оно, как тень, скользнуло мимо
В провал и в улицы изгиб.Легли на жесткую ладонь
Кристаллы драгоценной соли,
Сверкнув, как звезды, в черном поле
Исчезновений и погонь.И беспощадный сумрак глаз,
Где отстоялось ожиданье,
На грани вымысла и знанья
Опять окутывает нас.Всю тяжесть участи земной
Уже почти не помнят плечи,
И в вечность переходит вечер,
Оставив пепел за спиной.***
В мерцаньях далей непорочных
Все притягательней удел
Искать уже не слов, а дел
За гранью вымыслов построчных.Желанней сердцу благодать –
Раздвинуть зыбкие пределы
И твой простор оцепенелый
В давно прошедшем увидать.Смотреть, как в темные углы
Тревог и дружб твоих неверных
Наносят ветры слой золы –
Остаток слов нелицемерных.***
Все времена сошлись в одном,
Кровосмесились в крепкой длани,
И стайки пылких упований
Носились в воздухе ночном.В окне порхала голова,
Чьи уши бдительно торчали
И в общем шуме отмечали
Стыдливой доблести слова.В ладоши хлопала душа
И с той же верой бесконечной
Пускалась в путь мясной и млечный,
К извечным радостям спеша.И было все как в первый раз,
Как будто юность не кончалась,
Как будто смертная усталость
Навеки позабыла нас.***
Чешуйчатые чудища крылато
Распарывают неба глубину
В густом огне бензиновых закатов
И охраняют древнюю страну,
Где все мы дышим воздухом, измятым
Великим страхом, и в который раз
Усердствуем в произнесеньи фраз,
Блуждая в далях взором виноватым.Сюда ж всего не полный час езды, –
И снова юность развернется в блеске
До самых недр сверкающей воды,
И, обозначив контуром не резким
Не житых дней возможные следы,
Вдруг прохохочет ветер в занавеске:
Ликуйте в плачах! – и совсем по-детски
Качнет фонарик ледяной звезды.***
Когда страну подобьем решета
Опять трясут порывы к изобилью,
От чести стать на мукомолье пылью
И нам с тобой не деться никуда.Пусть тяжким потом достается хлеб,
Есть хлеб души, его зовут – свобода,
Здесь нужен сок совсем иного рода,
А общий смысл так горестно нелеп.***
Слепые будни торопя,
Мы вяжем наших снов химеры,
Но впереди все так же серо,
Зачем обманывать себя?Нам не заказаны судьбой
Еще поля, еще поляны
И тонкий, матово-стеклянный
Осенний воздух над тропой.Надежды пыль и пыль земли –
Они смешались воедино,
Вздыхает темная равнина,
Курлычут в небе журавли.***
Не продохнуть им, не продохнуть им
Воздух багровый.Черные вдовы пойдут к перепутьям,
Черные вдовы.Верить не станут, плакать не станут –
Ноги, как гири.
Глянут в зеленые очи туману
В плачущем мире.Мысли узлом их затянутся плотным,
Красны и наги.Встанут над озером новые полдни,
Новые страхи.***
Между стволами рыжих сосен,
Над сумраком опавших хвой
В нежарком небе блещет осень
Голубоватой чешуей.Из глубины, закрытой зренью,
Переливается, звеня,
Минут прозрачное смиренье
В бескрайнюю пустыню дня.В пустыню, где штришком случайным
Ты промелькнешь в чужой судьбе
За светлым обмороком тайны,
Что померещилась тебе.***
Жизнь не в жизнь, и итог не в итог,
Все сошлось и смешалось в зачине,
Остывающий след моих ног
Пропетлял и растаял в пустыне.От скончавшихся будней смердит,
И любовь моя в гиблом просторе
Мне в усталые уши дудит
Про твое полусонное горе.
В этом горе для памяти нет
Даже места – от мысли до яви,
Потому и на стенке портрет
Нас сильнее и в силе, и в праве.***
Уж поздно ждать благих вестей,
Сгребает ветер листьев груды,
И все надменней взор Иуды
Горит над пылью площадей.И все бездумней шелест ног
Ползет во мглу у перекрестка,
И лица выкрасил известкой
С кирпичной примесью восток.Неотвратимо результат
За далью проступает сизой.
Теперь твой смех, твой стон, твой вызов,
Как прежде, сердца не томят.Теперь я не тобой живу,
И для тебя я лишь частица
Небытия, но что мне снится,
Мы оба встретим наяву.***
Обжата жизнь со всех сторон
И, как река, подходит к устью.
Я вспоминаю захолустье,
Курган и хриплый крик ворон.Я там во времени, я с ним
В том заповеднике нелживом,
В начале, горьком и ревнивом,
За темным будущим моим.
В котором мне пришлось не раз
Жалеть о часе страшной встречи
Души доверчивой и речи
Под гнетом беспощадных глаз.Как угли, рдеет груда строк,
Но кто вернет мои закаты
И в окнах отсвет розоватый
Молчащих ледяных дорог?***
Не отрекаясь, я постиг
В тебе, в твоем внезапном плаче,
Что время тоже душу прячет
Не только на страницах книг.Я вышел под вечер к реке,
И было мне, как утешенье,
Берез прозрачное скольженье
В зеленоглазом ветерке.Ложилась светлая роса
На синеву земного луга,
И в нас, не видящих друг друга,
Одни стонали голоса.***
Слепое слово медленно ползет,
А ты – быстра, ты вся – из легкой пены,
Но знаю я: твои осоки тленны
И как мираж – печаль твоих болот.Из тусклой яви я соткал мечту,
А ты из сна творишь поля и веси,
Мы обе сферы держим в равновесьи
И оба смотрим в ту же пустоту.
Она – исход, не чуждый нам двоим,
Когда же вспыхнут сроки нашей жажды,
В который раз меня опять создашь ты,
Чтоб снова стать творением моим.***
Как вызов доблести старинной
Твоим канунам,
Не отражался я в витринах,
Я умер юным.Сменяли тьму ночей восходы,
И зимы – лето,
Но надо мной текли не годы,
А лики света.И было три, из тех, что лепят,
Тоски кумира,
Куда вливали боль и трепет
Весь ужас мира.Но если ты не знала строя
Тоски четвертой,
Тогда ничьей слезы не стою
Я даже мертвый.***
Стекает с листьев розоватый плач,
Очнись, душа! Давай опять поверим
Не э т о й правде и откроем терем
Огромной ночи – под звездой удач.Мы не шумели на хмельном пиру
И не про нас блудливое похмелье,
Мы им куда позлее сварим зелье,
Авось и нас помянут поутру.***
У каждого свой грозный час,
Когда душа на переломе,
И ничего нет в мире, кроме
Того, что шевелилось в нас.Зеленый диск пылал, кипел
В карминном небе. Так мечталось,
И навсегда т а к и м осталось,
Хоть ночь – тиха, а месяц – бел.И мне не надо ни любви,
Ни долгой жизни, ни победы,
Прошу: верни живые беды
Душе и раны обнови.